Даже если Вас будут убивать, Вы будете давать советы и пытаться управлять этим процессом. Им давно следовало бы лишить его мантии. По некоторым направлениям есть несколько рейсов в день. Сэм настоял, чтобы выбрали его, заявив, что Билл так он назвал его зачахнет, если его не возьмут. Однако через некоторое время она переменила свое поведение и уже не оставляла беднягу в покое: она заговаривала с ним, отпускала замечания насчет его тупости и лени, выражала удивление, как терпит он такой образ жизни — сидит целый вечер, уставившись в огонь, и подремывает.
Я не отрицаю, что меры, предлагаемые мною, будут стоить денег и потребуют много времени. Хотя Гэртон полтора месяца непрестанно вышучивает его, а я прибег к более существенным мерам и пытался угрозами выбить из него эту дурь, ему с каждым днем все хуже и хуже. А ведь еще совсем недавно, если бы меня спросили, в чем смысл жизни, я бы ответил: в стремлении к совершенству. Однажды мы уж очень увлеклись, разыгрывая главу двадцать пятую тома второго нашего романа «Одно семейство», и не заметили, как вернулся к завтраку Аттикус — он стоял на тротуаре, похлопывал себя по колену свернутым в трубку журналом и смотрел на нас. Мне кажется, ответил Бродяжник, они могут означать "ГЭ", то есть Гэндальф был здесь третьего октября, три дня назад. Соня стояла и смотрела на него неподвижно.
Я вспомнил его слова, когда заметил, что после приема у меня есть две вещи, которые меня восстанавливают: сон и парилка. Когда человек подсознательно боится будущего, он жадно цепляется за настоящее, как за спасительную опору.
При тогдашнем состоянии чувств моих она отыскала единственный возможный способ принудить меня уйти из комнаты! Ее ванна, сознаюсь, была выше моих сил. Не брезговал он ничем: не раз даже продавал свою тень подобно многим из нас. И не дотрагивайся до нее, ладно? Тебе она вреда не причинит, да только она не всегда успевает совладать с собой в последнее время. Туда еще несколько миль, но в конце вы отдохнете, а завтра вам будет путь короче. Ну… моя девочка… с которой я сейчас… Ох, она мне вчера демарш устроила! Но про это сегодня ни слова. Сейчас шар уже упаковали. Летнее, белое в чёрную полоску платье моей возлюбленной, ухарская голубая шапочка, белые носки и коричневые мокасины не совсем гармонировали с большим, красивым камнем — гранёным аквамарином — на серебряной цепочке, украшавшим её шею: подарок ей от меня — и от весеннего ливня.
Другая, постарше, в белом платье, с театральным гримом, казалась несколько потрясённой моими широкими познаниями в области мод для младшего поколения; думала, может быть, что сожительствую с цирковой карлицей; посему, когда мне показали юбочку с двумя «пикантными» карманчиками спереди, я нарочно поставил наивный мужской вопрос и был вознаграждён улыбками и демонстрацией того, как сзади действовала застёжка-молния. Мне не терпится увидеть ее, к тому же нам пора отправляться в путь. В трех номерах направо — от четвертого по шестое апреля — жили: старый российский поэт Антон Сергеевич Подтягин, Клара — полногрудая барышня с замечательными синевато-карими глазами,и наконец — в комнате шестой, на сгибе коридора — балетные танцовщики Колин и Горноцветов, оба по-женски смешливые, худенькие, с припудренными носами и мускулистыми ляжками.
http://lucas-kamryn.blogspot.com/
Комментариев нет:
Отправить комментарий